Екатерина коныгина анализ кала

Родилась 21 июля 1991 года в городе Москве.

Будущий психолог (и, надеюсь, писатель). Много читаю (в том числе на английском, который знаю хорошо), люблю фэнтази и мистику, иногда отвлекаюсь на историческую документалистику.

Соответственно, и пишу тоже в основном мистику, сказки (фэнтази) или же мягкий хоррор. Почти все мои произведения, опубликованные здесь или в других местах, относятся к этим жанрам.

Изучаю испанский, занимаюсь йогой, хочу научиться рисовать.

Произведения

• Мои афоризмы — не судите строго, пожалуйста— мемуары, 23.02.2017 01:42

• Матрёшка — рассказ в 600 слов— мистика, 22.02.2017 00:04
• Матрёшка-2 — рассказ в 2120 слов— мистика, 22.02.2017 00:16
• Кот-некромант — рассказ в 310 слов— мистика, 12.02.2017 14:29
• Кот-некромант, продолжение — рассказ в 1010 слов— мистика, 12.02.2017 14:49
• Десятое июля 2016 года — рассказ в 1190 слов— фантастика, 15.02.2017 00:33
• Настоящие — миниатюра в 550 слов— мистика, 18.02.2017 23:41
• Непонятное про кота — миниатюра в 40 слов— мистика, 19.02.2017 13:50
• Детское проклятье — миниатюра в 420 слов— мистика, 18.02.2017 13:49

• Точильщик — рассказ в 1560 слов— ужасы, 26.08.2017 02:20
• Теория ближнего боя — рассказ в 2140 слов— ужасы, 15.03.2017 23:42
• Пятьдесят шесть — рассказ в 740 слов, без мистики— ужасы, 20.02.2017 20:20
• Скотинки бабы Нюры — миниатюра в 120 слов— ужасы, 19.02.2017 14:27
• Ночь на детской площадке во дворе дома под снос— ужасы, 18.02.2017 01:39
• Или хотя бы съест — рассказ в 890 слов— ужасы, 16.02.2017 00:26
• Чёрный вертолёт — рассказ в 850 слов— ужасы, 13.02.2017 19:09

Портал Проза.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Ежедневная аудитория портала Проза.ру – порядка 100 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более полумиллиона страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.

Дебильная композиция. И группа тоже дебильная. Я выключил плеер, вытащил наушники из ушей и прислушался.

До железной дороги оставалось метров двести. Обычно она издалека выдавала себя перестуком колёс и гудками электричек, но сейчас никаких подобных звуков ниоткуда не доносилось. Наверное, перерыв в расписании — должен же он когда-то быть?

Ничего. Я подожду. А пройти к железнодорожному полотну смогу и так, путь знаю хорошо. Да тут и при всём желании не заблудишься, даже в такое позднее время.

Однако, на детской площадке скрипели качели. Их было слышно, но не видно.

Сначала увидеть мешали кусты — сентябрь только начался, погода всю первую неделю осени стояла прекрасная, солнечная и тёплая. Листвы на ветках было ещё полно, поэтому сквозь густой кустарник ничего не удалось бы разглядеть даже днём.

Затем я не смотрел на качели специально — брёл к скамейке, опустив глаза к земле, сузив поле зрения до минимума. Электрички от меня не убегут, а идея, пришедшая мне в голову, стоила того, чтобы её проверить.

Дошёл до скамейки и сел. Закинул ногу за ногу и принялся качать ногой в такт скрипу — всё так же не поднимая глаз.

На качелях оценили. Сначала скрип начал учащаться — моя нога не отставала. Затем резко прекратился — сразу, мгновенно. Ну и моя нога тут же замерла.

Я оторвался от созерцания ноги и посмотрел вперёд.

Совсем близко от меня стояла девочка. На вид лет пять-семь, по голосу столько же. Белое платьице, белые гольфы, красные сандалии. Очень светлые волосы. И почти такие же белесые, блеклые глаза с чёрными точками зрачков и красными прожилками сосудов по краям. Не так, чтобы совсем уж невозможный вид для человеческих глаз — кажется, я даже читал про заболевание, которое приводит к похожим симптомам — но встретишь подобное нечасто. Я, например, первый раз такое вижу.

И, скорее всего, в последний. Потому что никакая это не девочка.

Дом, во дворе которого мы беседуем, расположен в микрорайоне, выселенном пару месяцев назад. Тут могут быть бомжи, наркоманы, одичавшие собаки или ещё кто похуже. Но здесь нет и не может быть никаких маленьких девочек. Тем более в чистеньких беленьких платьицах. Тем более, с такими редкими болезнями глаз. Тем более, в первом часу ночи.

И уж тем более у маленьких девочек сандалии не составляют единое целое с гольфами, а гольфы — с ногами. Да и отворот платья не переходит плавно в кожу шеи, а рукава — в кожу рук. Заметить было нелегко — подобие весьма совершенно, а площадка освещена единственным уцелевшим фонарём — но я наблюдателен и, к тому же, ожидал чего-то в этом роде.

— Поиграть? Конечно, хочу! За тем и шёл.

Девочка недобро усмехнулась.

— Может, просто сгрызть твоё лицо? — спросила она грубым мужским голосом, оскалившись частоколом игольчито-острых зубов. — Боишься.

Этот образ понравился мне больше. Он был какой-то более логичный, более естественный. Мне казалось, что именно так ОНО и должно разговаривать — грубым, хриплым голосом, демонстрируя жуткий, совершенно нездешний оскал.

— Страх — естественное состояние человека, — ответил я, глядя девочке прямо в глаза. — Бояться — нормально и правильно. Кто не боится — тот сумасшедший. Кретин, тупой урод или упоротый наркоман, типа меня. Но ты даже меня пробираешь. Здорово. Давай поиграем? А потом ты меня располосуешь и съешь. Хочешь конфетку?

С этими словами я достал из кармана пиджака садовый секатор и зажигалку. Девочка наблюдала за мной с нетерпеливым любопытством.

Секатор был хороший, немецкий. Я собирался сделать им проход в заборе из рабицы, преграждавшем путь к железной дороге. Не самый подходящий инструмент для резки проволоки, но слесарных ножниц у меня не нашлось. Поэтому я решил взять секатор — он же острый и сделан из качественной стали. Должен справиться с какой-то там проволочной сеткой.

Секатором я срезал крайнюю фалангу мизинца на левой руке. Вышло неплохо — не намного хуже, чем у якудза. Подхватив упавший на колени обрезок, я бросил его девочке.

Монстр поймал его ртом — на мгновение опять показав свои страшные зубы-иглы. Я же принялся поспешно прижигать кровоточащую рану зажигалкой. Прижигание помогало не очень — кровь продолжала сочиться и основательно заляпала мне брюки. Всё же у якудза подобная операция как-то аккуратней получалась. По крайней мере, в кино.

— Тебе не больно, — констатировала девочка, облизнувшись. Язык у неё был нормальный, человеческий, только длинноват немного.

Девочка действительно смотрелась красиво — в призрачном свете фонаря её тело и платье казались безупречно выточенными из полупрозрачного мрамора. Красные сандалии и кровяные прожилки на глазах лишь подчёркивали эту совершенную белизну.

— Зубы не заговаривай, — улыбнулась девочка всё тем же чудовищным оскалом. — Ты зачем сюда пришёл? Вот и давай.

— Давай, — кивнул я. — Будем играть в прятки?

— Прячься, — тут же велела девочка. — Если найду, то съем.

— Мы ещё не договорились, — возразил я. — Если я тебя найду, то съем я тебя. Принимаешь такое условие.

Монстр расхохотался — грубым мужским голосом. И им же ответил:

— Принимаю! Кто первый прячется?

— Ты, конечно. У тебя должно получиться лучше.

— Легко, — сказала девочка и исчезла.

— Если найду, то съем, — напомнил я пустой площадке и встал со скамейки. За спиной раздался негромкий смешок. Похоже, монстр не верил в серьёзность моих намерений. Зря, зря, очень зря.

Читайте также:  Колоноскопия показания к проведению

Я осмотрелся. Неподалёку торчала большая бетонная тумба — навершие какой-то вентиляционной шахты, скорее всего, ведущей из старого бомбоубежища. В пятидесятых годах прошлого века такие появились во многих дворах. Я подошёл к тумбе поближе.

Квадратного сечения, метра этак два на два. И ещё примерно два с половиной в высоту. То, что нужно — четыре угла, несколько повыше моего роста. Лучше не придумаешь.

Я обошёл тумбу кругом. Затем ещё раз. Затем ещё раз — но уже в обратную сторону. Прижался спиной к её освещённой стороне. И громко сказал:

— Ты за углом или сидишь наверху. Можешь попробовать скрыться, но ты там.

И опять негромкий смешок — действительно, за углом. Ничего, время ещё есть, а терпения мне не занимать.

Я зашёл за угол — никого. Резко развернулся — никого. Сверху зашуршало и захихикало, кто-то лёгкий и очень ловкий соскочил вниз с противоположной стороны. А я наоборот, подпрыгнул и ухватился за верхний край тумбы. Искалеченный мизинец отозвался болью, но мне было плевать.

Подтянуться и залезть наверх особого труда бы не составило. Но это бы и ничего не дало. Поэтому я быстро спрыгнул на землю и шустро обежал тумбу вокруг.

Пусто. И снова торжествующий смешок где-то позади.

Что ж, значит, нужно действовать иначе.

Я вернулся к освещённой стороне тумбы. Сел на землю и привалился к тумбе спиной. Прикрыл глаза и громко объявил:

— Мы, вообще-то, не в догонялки играем — в прятки. Я тебя нашёл. Ты сейчас стоишь напротив меня. Значит, победа за мной. И сейчас я тебя съем.

Поднял веки и увидел склонившегося надо мной монстра.

Девочка сильно изменилась. Теперь она была высотой метра три — в основном за счёт ног, которые стали намного длинней и приобрели пару дополнительных суставов. Голова тоже сильно вытянулась и сейчас исказившееся лицо девочки превосходило высотой всё остальное её туловище, которое выглядело каким-то рудиментом — как и жалкие ссохшиеся ручки, болтавшиеся на нём подобно передним лапам тираннозавра.

Собственно, именно на тираннозавра монстр сейчас и походил. Или на гигантского двуного паука. И, по всей видимости, собирался повести себя дальше так, как это положено тираннозавру или гигантскому пауку.

— Нарушаешь правила, — сказал я. Но монстр не стал со мной разговаривать. Он стремительно присел на своих суставчатых ногах — я успел заметить, что заканчиваются они всё теми же красными сандалиями — и распахнул зубастую пасть, которая стала намного шире. Вероятно, планировал сгрызть мне лицо или вообще скусить полчерепа.

Я ударил его левой рукой, целясь пальцами в глаза. Однако пасть монстра оказалась быстрее. И я остался без руки по запястье — страшные игольчатые зубы срезали её как бритвой.

Наверное, мне было больно. Я не успел этого осознать — бил монстра правой рукой с раскрытым в ней секатором в пах и низ живота. Бил сильно и быстро — а потом вогнал руку с секатором как можно глубже в тело чудовища и принялся яростно им орудовать, кромсая лезвиями всё, что под них попадалось.

Монстр визжал истошно, но приглушённо — видимо, мешала откушенная кисть, застрявшая в горле. А затем, когда я повалил его на землю и придавил коленом, умолк и обмяк, изображая смерть. Но я не поверил — основательно посёк секатором толстую шею, воткнул лезвие секатора монстру в висок и только после этого туго перетянул брючным ремнём свою фонтанирующую кровью культю. Это было трудно; приходилось действовать одной рукой, то и дело поглядывая на поверженного противника, от которого и в таком виде можно было ожидать чего угодно. Однако я справился. Ни нахлынувшая боль, ни подступившая слабость от кровопотери мне не помешали.

Прижигать культю я не стал, просто обмотал футболкой, которую разрезал секатором и снял прямо из под рубашки — сделать это иначе с одной рабочей рукой было затруднительно. Особого смысла перевязка не имела — ни заражения, ни косых взглядов я не боялся — но хотелось избежать лишней боли от неизбежного травмирования открытой раны. При этом выяснилось, что по ходу событий я перепачкался в пыли и вымазался кровью сверху донизу — и своей, и чужой. Кровь монстра мало отличалась от моей, разве что казалась немного темнее и более вязкой, липкой, почти как смола. Ну и пахла как-то не по кровиному (кровьему. ) — действительно, какой-то смолой. А, может быть, это у меня просто глюки обонятельные начались от всего сразу. Впрочем, мне было всё равно.

— Если ты можешь меня жрать, то и я тебя могу, — сказал я издохшему чудищу, закончив возиться с изуродованной рукой. — Да и вообще, обещания нужно выполнять. К тому же и просто подкрепиться не помешает, утомительное вышло месилово.

С этими словами я снова взялся за секатор. Отрезав монстру ухо я разжевал его и проглотил.

На вкус плоть чудовища оказалась так себе. И не похожей на сырое мясо, которое мне пару раз в жизни приходилось пробовать — один раз из любопытства, другой раз на спор. Но жевалась она нормально, даже лучше неудачно приготовленных кальмаров. Поэтому я без колебаний продолжил отрезать от побеждённого врага кусочки и класть себе в рот. На четвёртом куске я решил взрезать монстру грудную клетку и съесть его сердце.

Взрезать получилось легко, а вот с поисками нужного возникла проблема. Внутри у монстра было какое-то грязное месиво, разобрать, где там сердце и есть ли оно вообще оказалось решительно невозможно. Нащупав что-то более-менее похожее, я вытащил это наружу и укусил, как яблоко. Затем ещё раз и ещё раз, пока всё не слопал. Даже огрызка не осталось.

Больше всего я боялся, что меня вырвет. Но не вырвало. А потом я вырезал у чудовища глаза и. И ничего. Есть уже не хотелось — собственно, почти ничего не хотелось — зато сильно клонило в сон. Адреналин отпустил, пришла усталость. Всё, что я успел — сунуть глаза чудища в карман, достать флягу с безумным коктейлем собственного приготовления и полностью её осушить. Спать было нельзя — меня могли здесь найти. И кто бы ни нашёл — ничем хорошим это бы не закончилось. До железнодорожного полотна я бы в этом случае вряд ли бы добрался.

Увы, усталость победила. С огромным трудом дойдя до скамейки, я плюхнулся на неё и провалился в сон, уже ничего не чувствуя.

Проснулся я от того, что кто-то тянул меня за искалеченную руку. Это оказалась собака — а ещё несколько весьма крупных дворняг обнюхивали что-то похожее на усохшую человеческую кисть, валявшуюся около вентялиционной тумбы. Косые лучи восходящего солнца создавали длинные контрастные тени, которые вместе с мельтешащими собаками не давали возможности рассмотреть детали.

Собак я не люблю и боюсь, поэтому мгновенно пришёл в себя, подскочил и забрался на скамейку с ногами. Псина отбежала и залаяла; к ней тут же присоединились другие. Стая потеряла интерес к усохшей кисти и начала уверенно меня окружать.

Смерть от собачьих зубов меня не устраивала. Чтобы отогнать стаю, нужно было напугать вожака — его я определил сразу. Крупный лобастый пёс с мощными челюстями держался впереди, но пока что атаковать не спешил. Нападёт он — нападут все остальные; отступит — убежит вся стая. Нужно было что-то в него швырнуть, чтобы он хотя бы временно сдал назад.

Нашарив в кармане небольшой шарообразный предмет, я запустил им в пса, не задумываясь над тем, что именно бросаю. Шарик промелькнул в воздухе, влетел в солнечный луч и.

Вспышка мрака. Вот, бывает вспышка света — а тут произошло нечто противоположное.

Мрак быстро рассеялся, растворился в солнечном свете, подобно капле чернил в стакане воды. Но собаки убежали, стремительно и молча. Причём вожак мчался первым, улепётывая во всю прыть.

Читайте также:  Колоноскопия как подготовиться к процедуре

А я спрыгнул со скамейки, встал в тень и достал из кармана второй глаз монстра, убитого мной ночью.

Ничего интересного — обычный глаз, тусклый и немного липкий. Типа, человеческий — но на самом деле ни хрена. И на свету превращается в тьму. Даже здесь, в густой тени, он, похоже, испарялся, таял, словно кусок сухого льда, исходил на мрак — отчего местная тень стремительно густела и наливалась темнотой.

Фактически, я держал в руках чудо. Грязное, отвратительное, противоестественное чудо. По всей видимости, нарушающее все законы всех наук разом. Ещё несколько месяцев назад я бы что только ни отдал за возможность прикосновения к чему-то подобному. А сейчас, катая в ладони этот мёртвый глаз, я радовался лишь тому, что случившееся ночью всё же не оказалось сном или моей причудливой галлюцинацией, вызванной той химией, которой я наглотался.

Ну, или эта галлюцинация продолжается и сейчас. Впрочем, плевать.

А глаз ещё может пригодиться — тех же собак отогнать, если опять сунутся. Поэтому я убрал глаз обратно в карман, справил под деревом малую нужду (очень неудобно без одной руки) и пошёл к железной дороге, дрожа от утренней прохлады. Пока спал и разбирался с дворнягами, холода не чувствовал, а тут вдруг прихватило.

По пути хорошенько рассмотрел усохшую человеческую кисть, что валялась на площадке.

Несомненно, кисть была моя — та самая, откушенная монстром. Вряд ли в окрестностях нашлась бы ещё одна такая — левая, без фаланги мизинца, зато обмотанная характерным обрывком рукава. Но, действительно, она сильно усохла, практически мумифицировалась. Понятно, почему собаки не стали её грызть, только обнюхивали. Съедобной она не выглядела совершенно — кости, обтянутые сухой и грязной кожей, вот и всё. Вероятно, организм убитого мной монстра всё же начал её переваривать. Но тут подоспел рассвет и дохлый монстр попал под солнышко, которое хорошенько ему засветило. Чудище развеялось, недопереваренная им кисть осталась. Всё просто.

На мгновение я, кажется, даже пришёл в себя, осознал, что со мной происходит.

Раннее утро. Я стою во дворе выселенного дома, на детской площадке, где и провёл эту ночь.

У меня нет левой руки по запястье. Моя мумифицированная кисть валяется на земле в метре от меня.

Кисть откусил мне какой-то потусторонний монстр, которого я убил несколько часов назад.

Монстра я не только убил, но ещё и частично съел. И вырвал ему глаза, один из которых лежит у меня в кармане.

Попав на солнечный свет, плоть монстра расплывается тьмой и быстро рассеивается, нарушая все законы физики.

А сейчас я иду туда же, куда и шёл вчера вечером — к железнодорожному полотну, чтобы броситься там под электричку.

И всё это на самом деле происходит со мной. Вот здесь, сейчас. Всё это правда, всё это реальность. Самая настоящая реальность, другой не будет.

Я посмотрел вверх, на пустые окна выселенного дома, на его облезлые стены, на залитую солнечным светом ржавую крышу и безоблачное голубое небо над ней. Где-то в вышине уже чирикали птички, радуясь бабьему лету, ночная тишина уступала место уличному шуму. Город пробуждался ото сна.

Самая настоящая реальность. Ну и что. Жалкая, неудачная жизнь, но случаются и похуже. Зато перед смертью с каким-то демоном схватился. И даже победил его зачем-то.

Говорят, что если существуют демоны, то должны существовать и ангелы. Но, во-первых, совсем не факт, одно из другого никак не следует, если подумать. Во-вторых, по христианским правилам самоубийцам рай всё равно не светит.

Ну и плевать. Шахиды со взрывчаткой и самураи с харакири считают иначе. Правда, я не шахид и не самурай.

Всё равно плевать.

Хотелось пить, но пить было нечего. И ещё побаливала искалеченная рука. Ничего, это всё ненадолго. Но надо торопиться — похоже, наркота меня отпускает. Это не критично, но неприятно. Да и на улицах вот-вот станет людно, а видок у меня ещё тот. Действительно, следует поспешить.

Я проверил, не потерял ли секатор. Не потерял. Замечательно.

Кое-как вставил в уши наушники (как же всё-таки неудобно без одной руки. ), включил плеер.

— Может, может, — проворчал я, щупая кнопки плеера. — Ещё как может, ещё и поживее всех нас. Дебильная у вас получилась композиция, ребята. И группа ваша тоже дебильная.

Ох, ну и дебилы. Не о чем тут думать. Я, наконец, определил нужную кнопку и нажал её, чтобы перейти к следующей песне.

«. Пропал навеки, Анализ кала — Забыт в аптеке,

У пьедестала.